Специальный корреспондент "СЭ", совершающий турне по Северной Америке, побывал в Детройте - городе, где блистала Русская пятерка и где случилась страшная трагедия с Владимиром Константиновым и Сергеем Мнацакановым.

Павел СТРИЖЕВСКИИ

из Детройта

HOCKEYTOWN

- Монреальский журналист? - ощупал меня вопросом охранник на служебном входе, едва я переступил порог знаменитой "Джо Луис Арены".

- Российский, - устало ответил ваш корреспондент, мечтая лишь как можно быстрее получить аккредитацию и попасть на уже начавшуюся утреннюю раскатку "Детройта".

- Ого! - воодушевились вдруг и охранник, и женщина за столом, выдававшая заветные бумажки. - Никак мемуары Русской пятерки приехали к нам писать!

Насколько здесь неравнодушны к России и ее посланцам, спецкор "СЭ" убедился в ту же минуту. Моей аккредитации у дамы за столом не оказалось ("Их сюда только ближе к матчу приносят", - виновато засуетилась она), но через минуту на мое имя от руки была выписана другая. И я впервые в жизни переступил порог красно-белого царства под названием "Детройт Ред Уингз".

О том, что здесь особенно, как нигде больше, ценят и чтут успехи недавнего прошлого, мне приходилось слышать и раньше. Но то, что каждая из трех последних побед в Кубке Стэнли здесь приравнена к приходу Мессии, а всякий, кто приложил руку к их завоеванию, давно и навсегда введен в ранг святого, признаюсь, даже не представлял.

Я не представлял, что все стены и даже двери арены, в том числе и в подтрибунных помещениях, помимо функции стен и дверей призваны еще и напоминать всякому проходящему, какие люди творили здесь свое искусство и каких успехов в нем добились. Что раздевалка, из которой сегодняшние - не небожительные, а уже вполне земные - "Крылья" отправляются на лед и в которой принимают после матчей журналистов, выполнена в стиле Зала славы, или, если угодно, иконостаса. Что над шкафчиком каждого из игроков висит крупная черно-белая фотография в строгой рамке с игровым изображением кого-то из великих - начиная от "Мистера Хоккей" Горди Хоу и заканчивая прославленным бойцом Джо Кошуром. И что даже среди игроков знаменитой Русской пятерки особое место в этом "иконостасе" занимают двое: Игорь Ларионов и Владимир Константинов. Детройт не напрасно называет себя Hockeytown. Второго города, до такой степени обожающего хоккей и его героев, в этой стране действительно больше нет.

Я стоял посреди этой раздевалки с разинутым ртом, словно первоклашка в "Детском мире", и поочередно разглядывал фотографии из одного угла (Константинов, Пол Коффи, Лэрри Мерфи, Ларионов, свежевывешенный Стив Айзерман...), как вдруг голос за спиной вывел меня из благоговейного оцепенения.

- Мне сказали, что вы российский журналист, - протягивал руку статный мужчина лет 50 в тренировочном костюме "Ред Уингз". - Я просто хотел подойти пожелать вам приятного пребывания в нашем городе. У вас в Москве я был месяц назад, и это была одна из самых незабываемых поездок в моей жизни.

О том, что передо мной стоял участник декабрьского матча на Красной площади и тренер вратарей "Детройта" Джим Бедар, я догадался лишь спустя минуту, когда его и след простыл. К счастью, судьба снова сведет меня с ним несколько часов спустя, перед началом матча, и к разговору с ним мы еще вернемся.

ЖИЗНЬЮ КОНСТАНТИНОВА НА РАССТОЯНИИ УПРАВЛЯЕТ ЕГО ЖЕНА

Между тем я должен был как можно подробнее разузнать о делах Константинова с массажистом Сергеем Мнацакановым. О них, ставших инвалидами в результате кошмарной аварии в лимузине в ночь на 13 июня 1997 года, сразу после празднования победы в первом из трех последних Кубков Стэнли, в России сегодня почти ничего не известно.

Первоначальная информация оказалась неутешительной. Жизнью Константинова управляет его жена Ирина. В этом, наверное, не было бы ничего плохого, находись Ирина рядом с мужем. Увы, их семья, по сути, распалась уже довольно давно, и Ирина, живущая, как мне рассказали, где-то в Нью-Джерси, исполняет роль цербера на расстоянии. К Владимиру на постоянной основе уже в течение шести лет приставлена одна и та же преданная сиделка, однако все решения за бывшего защитника принимает исключительно жена. Причем охраняет его не только от журналистов и простых сочувствующих, но и от друзей.

Источники, близкие к руководству "Детройта", утверждают, что в разное время отказ в разрешении повидаться с Константиновым получали и Вячеслав Козлов, и Павел Дацюк, и Алексей Касатонов, и даже руководители самих "Ред Уингз". О том, какого ответа удостоился мой коллега Слава Маламуд, пытавшийся организовать встречу с Владинатором, думаю, можно и не говорить. Другой русскоязычный журналист пару лет назад столкнулся с Константиновым прямо в "Джо Луис Арене", но попытки поговорить с ним на месте тут же пресекла сиделка: "Только с разрешения жены!"

Рассказали мне в Детройте и еще одну, совсем печальную историю. Говорят, что ушедшая от мужа Ирина изрядно приложилась к денежному фонду, который игроки "Крыльев" собрали в его поддержку, после чего ее доступ к этим средствам пришлось ограничить.

ЛОЖА 214

Про Мнацаканова поначалу удалось разузнать лишь то, что он в отличие от Константинова находится в полном рассудке, но, опять же в отличие от Владимира, почти полностью парализован.

Немного подробнее о состоянии каждого из них мне поведали во время второго перерыва вчерашнего матча "Детройт" - "Монреаль", когда я продрался через тесную ложу прессы к ложе руководства "Крыльев". В ней за приоткрытой дверью увидел генерального менеджера клуба Кена Холланда и величайшего капитана в хоккейной истории Стива Айзермана.

Холланд жестом пригласил зайти, но дал понять, что времени на разговор у него в обрез. Я объяснил суть вопроса.

- Хотите рассказать россиянам о Константинове? - переспросил Холланд. - Обязательно напишите, что сегодня он здесь, с нами. Видите во-он ту ложу за воротами, номер 214? Володя сейчас там. К сожалению, вижу его только на тех матчах, на которые его привозят. Насколько я могу судить, дела у него неплохи, настроение - тоже. К сожалению, по прошествии стольких лет после аварии прогресс в его состоянии уже незаметен от месяца к месяцу. Он научился самостоятельно передвигаться с ходунком и буквально две недели назад присутствовал на церемонии проводов Стива Айзермана из большого хоккея.

- Насколько, по вашим ощущениям, он восприимчив к посторонним вопросам и репликам?

- Думаю, это Стив должен знать лучше меня. Эй, Стиви, как тебе показалось, Влади понимает, о чем его спрашивают?

- Он способен давать краткие ответы. Но, говоря откровенно, я не убежден, что он понимает все, что мы ему говорим, - пояснил Айзерман. - Думаю, проблема еще и в языковом барьере, поскольку он ведь так и остановился в изучении английского на уровне 1997 года. Возможно, по-русски Влади общается чуть лучше.

- Приехав на церемонию ваших проводов, он как-нибудь вас поздравил? - переключился я на Айзермана, закончившего говорить по телефону.

- Нет. Боюсь, что на это он не способен.

- Знаю, что вскоре после трагедии вы с партнерами открыли специальный фонд для его лечения и содержания. В нем еще остались деньги?

- Мне и самому было бы интересно это знать, но у меня, к сожалению, попросту нет доступа к этой информации. Насколько мне известно, фонд по-прежнему существует, и поступления из этого фонда и выплаты от страховых компаний - это то, на что он живет. Никакими другими подробностями, увы, я не располагаю.

- Что вам известно о состоянии Сергея Мнацаканова?

- Сергея не видел в "Джо Луис Арене" уже давно, но знаю, что он по-прежнему живет неподалеку. К сожалению, все еще полностью парализован ниже пояса и на одну руку. Другая рука тоже двигается не блестяще, но какие-то незначительные движения делать способна. Однако, даже с учетом всего сказанного, дела у Сергея совсем неплохи. О нем великолепно заботится жена, и их дом полностью приспособлен для всех его нужд...

Вы наверняка уже догадались, что, едва выбравшись из начальственной ложи, я помчался на противоположную трибуну, на которую выходила застекленная ложа номер 214.

Константинов тихо сидел в самом ее углу, иногда поглядывая отсутствующим взглядом на сиделку, которая время от времени что-то ему говорила. Я подобрался максимально близко к окну, достал фотоаппарат. И когда великий Владинатор, гроза и ужас всей НХЛ 90-х годов, вдруг улыбнулся в мою камеру улыбкой пятилетнего ребенка и замахал рукой, у меня едва не остановилось сердце. В эту секунду я впервые в жизни почувствовал себя страстным фанатом "Детройта".